Оружие и магия

Схватка была жестокой, но короткой. Отразив щитом первый натиск, крестоносец привстал на стременах и со страшной силой обрушил свой меч на шлем не успевшего увернуться врага. Через минуту юный оруженосец рыцаря, связав оглушённого сарацина, уже пытался поймать за узду его арабского скакуна. Крестоносец слез с коня, поглядел с минуту на безуспешные усилим юноши, покачал головой: непросто поймать ветер пустыни. Надо было, однако, отблагодарить Господа за дарованную победу. Рыцарь воткнул меч в землю, ветел перед ним на колени, сложил молитвенно руки. Меч теперь уже не был страшным оружием — он стел крестом, символом снесения и надежды. Луч солнца, скользнувший по матовому клинку, высветил серебряные буквы: «SNESNDUONMINIODIFS». Рыцарь знал, как читать зту зашифрованную надпись. Тихо зазвучала латынь: «Во Имя Спасителя нашего, Господа Вселенной. Во Имя Матери Иисуса. Во Имя Иисуса Всемогущего, Сына Бога. Спаситель».

Рыцарь благоговейно коснулся губами на верш и я рукоятки меча. Там, под медной обкладкой — мощи великого святого с берегов текой родной и такой далёкой теперь Роны. Всё. Молитва окончена. Крестоносец поднялся с колен, выдернул клинок из земли, вложил в ножны. Вложив, не удержался: снова коснулся его рукояти (на этот раз прикосновение не было столь робким) и, подмигнув кому-то, произнёс тихо: «Мы снова победили, Гроза Мавров». Потом взглянул на связанного и уже начавшего приходить в себя сарацина. Мирское брало своё. Теперь рыцарь уже прикидывал в уме, большой ли выкуп можно будет взять за столь богато одетого пленника.*.

Мастера средневековья знали множество способов улучшения боевых свойств оружия. Заклинание или молитва, начертанные не клинке, мощи святого в иевершии рукояти — лишь некоторые из них. Магическое значение, например, имели изображения крестов, полумесяцев и окружностей на клинках. Перед выступлением в поход рыцарь иногда относил свой меч в церковь, и тем он несколько дней, а то и месяцев лежал на алтаре, после чего его кропили святой водой. Мечи посвящали Иисусу Христу и Деве Марии. «ln Nomine Domini» — «Во Имя Господа» — зту надпись на клинках вырезали очень часто. Каждый удар, наносившийся таким клинком, наносился во Имя Господа. Мог ли быть неточным, неудачным такой удар?

Некоторые мечи средневековья известны нам под именами собственными. Давая оружию имя, надеялись, что оно повлияет на боевые кечестве клинке. Жуейез — «Радостный» — так, по средневековым преданиям, звали меч Карла Великого.

Но время шло — и всё меньше остааалось подлинной рыцарской романтики, пусть грубоватой, но искренней. Утончённость и усложнённость рыцарских обычаев XV—XVI столетий — это попытке яркой мишурой прикрыть внутреннюю пустоту. Рыцари продолжали давать торжественные обеты — но мало кто их уже выполнял. Оставались на клинках надписи и рисунки — но никто уже не воспринимал их как магические.

И всё же магия не уходит. Странно на первый взгляд, но объектом её становится в это время оружие огнестрельное. Странно потому, что само рождение его стало возможным лишь в результате научного вторжения в тайны природы. Всё, однако, объясняется просто. Да, люди научились делать порох, знали, что и как надо смешать и сколько взрывчатого вещества необходимо положить в канал пушки. Они многое знали — не знали только одного: е почему, собственно, происходит взрыв? И зга тайна будоражила их воображение. Ужасный грохот, клубы дыма, запах серы (зто ведь запах ада!), наконец, невиданное доселе разрушающее действие нового оружия — осе это приводило людей в ужас. На одной старинной гравюра за плечами производящего свои опыты открывателя пороха Бертольда Шварца изображён сам Сатана. Не он ли нашептал учёному монаху рецепт, унёсший так много жизней? Мрачная, апокалиптическая картина видится великому Леонардо да Винчи: «Выйдет из недр некто, кто ужасающими криками оглушит стоящих поблизости и дыханием своим принесёт смерть людям и разрушение городам и замкам». Кто же этот «некто»} Пушка, отливаемая из бронзы в специальной яме. вырытой в земле (отсюда и «недра»).

Но если всё это так, то нельзя ли увеличить разрушительную силу артиллерии? Можно, говорит магия XV—>XVI вв. Можно, например, улучшить свойства пороха путём добавления в него пепла сожжённых вместе ящерицы и червяка — грохот взрыва тогда особенно испугает врага. Но лучше всего — перенести магические действия на орудийный ствол — ведь именно он бросает разящие врага ядра.

Случайно ли многие старинные пушки носили имена собственные? Вчитаемся в надписи на их стволах, вдумаемся в их смысл.

«Лее зовусь я, мой рёв пронзителен».
«Страус зовусь я, когда я иду туда, то меня слышно».
«Я зовусь Петух. В драке я вперёд прорвусь».
«Внезапный конец я. Падай ниц предо мною, советую я. К тебе резким прыжком иду я...»
«Я зовусь Прекрасная Елена. Из-за меня много людей погибло».

Гибель врагу — вот что предрекают все эти устрашающие Надписи. И не случайно самые популярные названия старинных пушек — это имена Хищников (Волк, Лев) или фантастических монстров (Василиск). Изображения их — рядом с надписями. Названия при этом деются отнюдь не случайно. «Василисками», например, называли только крупные осадные орудия, предназначавшиеся для пробивания брешей в крепостных стенах. Василиск, Царь Змей — мифическое существо с хвостом змеи, головой и лапами петуха — дыханием своим, согласно средневековым поверьям, мог разрушать камни.

Как долго живут традиции? Уже никто не думает всерьез, что удачное название пушки или самолёте улучшит их тактико-технические характеристики. И всё же — даются ведь имена! Танк — это хищный зверь — например, «Леопард»; вертолёт морской авиации — конечно же, «Морской король»; пистолет-пулемёт — устрашающий ядовитый «Скорпион». Традиция есть традиция...